Родился я в апреле 1936 года в маленькой деревне – всего 20 дворов – в Татарии. Отец и мать всю жизнь работали в колхозе. В нашей деревне не было электричества и радио. Уроки готовили при свете керосиновой лампы. Для экономии керосина стекло снимали – получалась обыкновенная коптилка с тусклым светом. Детство нашего поколения связано с Великой Отечественной войной и послевоенными годами. Был голод. По призыву «Всё для фронта, всё для победы!» деревня облагалась продналогом. Четыре класса окончил в своей начальной школе, а в пятый класс пошёл в семилетнюю школу за три километра от нашей деревни. Не имея нормальной одежды и обуви, упорно ходили в школу и в грязь, и в снег. Несмотря на бытовые условия, детство брало верх, всё свободное время мы уделяли играм и спорту. На селе в это тяжёлое время оставались старые и малые. Мы помогали старикам и инвалидам по возможности ухаживать за скотом, работать в поле, заготавливать сено на зиму. Авиацию я познал по кинофильмам того времени, а живого лётчика увидел во время войны. Через наше село пролетали самолёты, направлявшиеся на фронт из Казани. Как-то раз зимой в сильные морозы два самолёта ПО-2 совершили вынужденную посадку недалеко от нашей деревни. Один лётчик повредил ногу, и мы, пацаны, везли его на санках до деревни. После окончания седьмого класса нужно было либо поехать в город Зеленодольск поступать в ремесленное училище, либо оставаться в колхозе. О казанской спецшколе ВВС я узнал от директора нашей семилетней школы Василия Павловича Фёдорова, настоятельно рекомендовавшего выбрать именно этот путь. Бывший фронтовик, инвалид, замечательный педагог по-отцовски убедил меня. И вот, собрав необходимые документы, в 1952 году я приехал в Казань. Мальчишку, который, кроме коров и лошадей, ничего не видел, поразил сам город, а особенно спецшкола ВВС. При входе в вестибюль я увидел огромную золотую «птичку» (знак ВВС), паркетный пол, мраморную лестницу, портрет Валерия Чкалова. Приёмная комиссия без лишних слов приняла документы и поселила в изоляторе с двухъярусными койками, матрасами и подушками без белья. Начались хождения по медицинским кабинетам. «Счастливчиком» был только один из одиннадцати – комиссию проходили далеко не все. Экзамены я сдал успешно, прошёл мандатную комиссию и, услышав от председателя комиссии поздравление с зачислением, от переполнявшей меня радости повернулся через правое плечо и пошёл. Председатель комиссии (теперь уже не помню его высокого звания) спокойно вернул меня и сказал, что поворот делают через левое плечо. Итак, я – учащийся ВВС! Прибыл в назначенный срок, в августе 1952 года, и началась моя «спецовская» жизнь. На построении роты командир Муравьёв Александр Назарович зачитал приказ о присвоении званий сержантов и старшин. Я стал командиром первого отделения первого взвода (младший сержант). Что дала нам спецшкола? В спецшколе я впервые понял основной принцип жизни курсанта – научиться планировать личное время. Этому учили нас командиры, прекрасные преподаватели и сам образ жизни – дисциплина, исполнительность, порядок. По окончании школы я, в числе двадцати выпускников, был направлен в Балашовское лётное училище. Нас учили Родину защищать, но судьба распорядилась по-иному. По состоянию здоровья был уволен из рядов ВВС в 1957 году. Началась новая, гражданская жизнь. Меня, инвалида 2-й группы, никто не хотел брать на работу. В это трудное время меня морально поддержал бывший командир роты Муравьёв Александр Назарович. Он сказал: «Пилотом можешь ты не быть, а человеком быть обязан!» Образование получал вечерами. Долго работал на Казанском заводе ЭВМ (завод математических машин) на разных должностях. Особенно нравилась работа контролёром испытательных станций. Большую роль в моей жизни сыграли товарищи-«спецы». Благодаря инициативе Болтакова Алексея Михайловича проходили встречи выпускников спецшколы ВВС. Тогда я ещё раз убедился в силе моральной поддержки друзей. Закончил я свою трудовую деятельность главным инспектором Госгазнадзора РФ в 1996 году. Там проработал ровно двадцать лет. Исповедь мою хочу закончить словами не известного мне поэта: «Старею. Уж не прячутся морщинки, и света убавляется в глазах. А вот и паутинки-серебринки запутались навечно в волосах. И только сердце стариться не хочет, о старости и думать не велит. О чём-то всё тревожится, хлопочет, пока ещё стучит, стучит, стучит. Вот так и мне – прожить бы без покоя, и, если до черты своей дойду, Чтоб это сердце, всё же молодое, остановилось прямо на ходу». Старший лейтенант в отставке Кузнецов В.М. 21 марта 2010 года.